ГрЫзли (с, peski.ru)

 Хм... я тоже тогда нафлужу...

Еще в начале июня в нашем отделе ЗАО «Супермегакорпорация «Контора» решалась судьба командировок – работы были сделаны еще зимой, однако измерительный прибор должного типа попал в наши потные лапки только сейчас, и должок перед заказчиками в разных уголках нашей родины надо было отдавать натурой, отправляя кого-то из закаленных бойцов телекоммуникационного фронта с адским ящиком, который сразу окрестили «ядерным чемоданчиком» - двадцатикилограммовая дура на колесиках габаритами 75х50х30см жутко раздражала и бойцов-инженеров, и конторских водятлов, которых ради проводов-встреч вышеупомянутых фронтовиков зачастую сдергивали с питья кваса или чего покрепче на даче. В общем, радостного было мало – у бойцов всегда были другие планы и, когда при отсутствии добровольцев на взятие Самары я в шутку предложил съездить с условием, что командировка попадет на футбол, начальство вместо лекции об экономии корпоративных денежных ресурсов сказало «Буй с тобой, проваливай», а боец, намеченный в жертву, радостно подпрыгнул и, пользуясь растерянностью начальства, не отходя от кассы взял аж два отгула, чтобы привести дачу в порядок перед вывозом на оную своих малолетних детишек.
Билеты взяты, гостиница заказана, командировочные получены, целеуказания от манагеров и заказчиков записаны в блокнотик, ядерный чемоданчик помимо своего обычного содержимого набит кабелями-хуябелями, адаптерами и прочей мишурой, ноутбук с легкой пригоршней инструмента и незаменимыми приблудами, упакованную в видавшие виды сумку, тянул килограмм на десять, за плечами – рюкзачок со шмотками, ну, и естественно, на мне водятельские машины и кончились – пришлось в субботу, зайдя на часок на пьянку со старыми знакомыми, тащиться со всей этой бронетехникой на поезд «Жигули» пешим порядком, на метро. Надо сказать, ядренчемодан штука крайне полезная – при попытке кого-либо нежно прижаться ко мне на эскалаторе ничто так не отрезвляет покусившегося на мое персональное пространство пассажира, как легкий контакт одним из углов этой монументальной конструкции в незащищенные мягкие ткани пассажирского организма…

Более камерной дороги на выезд у меня не было ни разу в жизни – все кони, похоже, уехали в Самару гулять еще с субботы, поэтому в поезде была тишь да гладь, в купе со мной оказалась довольно упитанная дама лет 35 по имени Ирина, которая сходу начала со мной знакомиться и всячески пытаться меня разговорить, чтобы не скучать в этом импровизированном СВ, но, так как достаточного количества водки у меня не было и покушаться на ее девичью честь желания так и не возникло, поэтому я сидел, слушал ее с легкой полуулыбкой и думал о предстоящих измерениях. Наконец мадам утомилась и отошла ко сну, а я достал из загашничка мегафантастическую книжку и начал читать на сон грядущий яркий образчик американской фантастики годов эдак сороковых, в котором морально стойкий выпускник офицерской школы полповести может читать морали на тему устава, а потом в последний момент, переспав со стюардессой, все вышесказанное благополучно задвинуть и после всего выйти сухим из воды. Еще из этой купленной на развале «все по 50 рублей» мегакнижки запомнилось, что у всех женских персонажей описания сводились к примерному возрасту, цвету волос, размеру бюста и длине миниюбки, а разумные компьютеры и роботы соседствовали с вычисляющим в течение 10 минут курс корабля штурманом, активно пользующимся в процессе чем-то типа логарифмической линейки.

Самара поутру встретила ярким солнечным небом, прекрасной погодой и легким напоминанием о том, что в городе сегодня футбол – на вокзале было аж три омоновских патруля из трех человек, не считая собаки, каждый. Выгрузка ядренчемодана, отлов такси, вписка в гостиницу – как будто в обычную командировку приехал. Водила по дороге до гостиницы рассказывал, что в город понаехало фанатов, которые задолбали всех поисками ночлега и вообще пьяные и спасу от них нет. Разочаровывать предводителя периодически шкрябающей по асфальту защитой картера колымаги, признаваясь, что я тоже в принципе не совсем в командировку приехал, я почему-то застеснялся, и поэтому остаток поездки прошел в молчании.
Гостиничный номер в «Волге» за 2200 рублей не порадовал. Во-первых, в нем не было света, во-вторых в нем не было никакой вентиляции (как и форточки в окне, приходилось пользоваться балконной дверью) и висела цементная пыль, а в-третьих за дверью строчили из перфоратора какие-то воскресные трудоголики. Впрочем, трудоголики оказались электриками и минут через пятнадцать свет был подан, в результате чего можно было поставить поисчерпанные в поезде аккумуляторы мобилы и ноута на подзарядку, а ядренбатон – на прогрев для предстоящей на следующее утро стрельбы. Проделав эти нехитрые процедуры, созвонился с Ринаром и отправился на совместный завтрак с проживавшими в том же мегаотеле семейными парами Физиков и 37х.

Набережная в это солнечное воскресное утро носила следы того, что ночь удалась – похмельные кони, похмельные местные, мусор, бутылки, полупустые шатры, вяло двигающийся обслуживающий персонал, пустые загашники со жратвой – в общем, в итоге на завтрак было пиво, потому что оно еще оставалось – видать, либо накануне кони ударяли по более крепким напиткам, либо брали пиво не из шатерного крана, а прямиком из «Дна». Утро у кого-то было добрым – мимо нас промчался довольный парнишка кэжуалистого вида с воплем «Викинги! Мы этой гопоте уже наваляли!», у кого-то не очень – чуть поотдаль бродил какой-то местный в грязных штанах и с помятой мордой, а возле него вился отдаленно похожий на него прикидом и повадками мутный хрен, повторяющий через каждые два слова «они моего брата ушатали!». Под пиво эта парочка выцепила отдаленно похожего на первого «викинга» парнишку и попыталась решить с ним вопрос ушатывания, но, благодаря участию прибывшей к месту событий группе трезвых щщей на шифре этот вопрос решился, как и в прежний раз, и на не обезображенных интеллектом и хорошими манерами лицах братьев-ушатальцев появились новые следы общения со столичным бомондом. Пиво закончилось, выдвинулись на стадион, поймав такси. Таксисты в Самаре народ отчаянный – «район знаю, а там как-нибудь разберусь», и, поскребывая по кочкам днищем (похоже это тюнинг по-самарски – чтобы машина доставала до асфальта в большинстве поворотов и неровностей), бодренько доставил нас на стадион, не преминув обратиться для нахождения оного спортсооружения к помощи зала (ответа не было), и к другу – выскочив за советом на довольно оживленном перекрестке из машины и образовав позади брошенного такси небольшую пробку, побежал советоваться к стоящему неподалеку коллеге.

Возле стадиона – вновь знакомые лица, почти у всех какое-то приподнятое настроение и радостные улыбки, невзирая на то, что у некоторых выезд шел вторую неделю, а на набережной по сообщению очевидцев в предыдущий вечер кони капитально зажгли на караоке скромным хором в 300 луженых глоток. Побродив вокруг стадиона в поисках касс, где-то на втором обороте нашли кассы, в самарскую часть которых стояли, как ни странно, самарцы, а в нашу стояли кони, и, что ожидалось, Фельман. Стоило ли удивляться, что милая девушка-кассирша с приближением монументального юриста современности начинала дрожать руками и путать сдачу, а как только его очередь подошла, сначала завис компьютер, а потом кончились билеты. Однако девушка, ненадолго покинув боевой пост, с честью справилась с задачей обслуживания Мишани, и, недолго думая, осчастливила и меня.
Обыск на входе на сектор удивил своей поверхностью и расслабленностью – от легкого предкоитального поглаживания в исполнении самарских жриц любви сия процедура отличалась требованием показать носки. Что там хотели найти товарищи из внутренних органов – так и осталось загадкой.

И вот, наконец, сектор стадиона. Со всех сторон решетки, увешанные баннерами (почему-то запомнился баннер екатеринбургских армейцев, то ли не видел я его давно, то ли ближайший), на сиденьях – флажки, на ступенях – большие полотнища, как обычно выездная перфоманс-бригада постаралась на славу. Народу примерно полторы тысячи, настроение бодрое, хотя шиза немножко вяловата – видно, что на вчерашней набережной осталось немало сил. Игра так себе – почти сразу ломается Красич, Жирков где-то теряется, Бурмистрова не видать, главное действующее лицо – раз за разом обыгрываемый один в один Рахимич. Мы получаем банку после контратаки, на ровном месте получает травму Рамон, настроение потихонечку портится. Попытки перестроить игру после перерыва ни к чему не приводят – после пары проходов вышедшего на замену Гуся его надежно прихватывают, полумоменты остаются полумоментами, счет на табло, ебатьспортакебать, очередные «минус три», очередное послеигровое стояние на секторе.

Уходящие самарцы реагируют по-разному – кто-то аплодирует нашей трибуне, кто-то показывает средний палец (по всей видимости, самое длинное, что у него выросло). Первым – ответные аплодисменты, вторым – традиционно-судьбоносное для красно-белых и прочих недоумков «сосали, сосете и будете сосать». С сектора начинают выпускать, но как-то по-странному – небольшими группками, норовя прищемить не успевших пристроиться в хвост железными воротами. Группки пытаются загнать в автобусы, однако коням, похоже, больше нечего делать, как сидеть-ждать пока автоколонна соберется везти их в привокзальную резервацию, и поэтому возле выходных ворот, как прекрасно видно с сектора, собирается небольшая толпа армейцев. Толпу, естественно, никуда не выпускают, сектор тоже стоит, начинается скандирование «выпускай» и вялый пиздеж со стороны какого-то хрена с мегафоном, стоящего за оцеплением. Хрен получает в свой адрес серию зарядов с тонким намек на баннер «Говори в микрофон», и, к всеобщему восторгу, отвечает «говорю в микрофон». Не знал, похоже…

 
В итоге через некоторое время выходим с сектора, выписываемся из периодически открывающихся ворот, заходим в первую же палатку, делая ей месячную выручку, и начинаем разбиваться на группки по перемещению для перехода к пиво-водочным процедурам для заливки шаров после проеба. Пережив попытку женить меня на какой-то мегазамечательной девушке, вписываюсь в мегаавтобус системы «катафалк» (да-да, полноценный катафалк с люком сзади, черными шторками на окнах и жизнеутверждающим плакатом «проезд 9 рублей») к Агенту и Разуму. После небольшой разборки кто и когда едет отчаливаем в полупустом состоянии. Вове это кажется неправильным, и поэтому он пытается набрать в автобус народу побольше, выглядит это так – автобус подъезжает к остановке, из открытой двери вывешивается главнокомандующий, пристально всматривается в стоящие на остановке щщи, после чего со словами «ну их на хуй, трогай» катафалк продолжает свое неспешное движение. Наконец, на одной из остановок к нам вписывается несколько молодых, и поездка продолжается.

Я неспешно пью пиво под «Рафаэлло» и думаю о том, что завтра на работу, народ потихонечку перетирает свои дела, заскакиваем на вокзал, перекидываем шмотье в камеру хранения, едем на набережную.

Плюхаемся в первую попавшуюся кафешку на набережную, берем пива-водки-шашлыка-шаурмы, начинаем квасить. Разум отключается в состояние «сон разведчика» (через пятнадцать минут он проснется), серьезные кони, разжившись скотчем, пытаются склеить купюры, разорванные при неудачном вскрывании конверта с оными, Агент общается и пьет с местными. По ходу возникает идея сгонять «На дно» за пивом и рыбой. После недолгих сборов собираемся и идем, я скачу впереди на лихом коне в роли Сусанина, заводя экспедицию в непонятные дворы, и возвращаясь обратно, когда основная группа занимается общением с местными.

Местные на редкость благодушны и расслаблены, нам тоже все пох, ибо 22 рубля/литр неумолимо надвигаются, и вот заветные окошки, свежее «Жигулевское» приятно оттягивает руку, а из пакета торчат сушеные рыбьи хвосты. Даже с грузиком я не перестаю жизнерадостно скакать по окрестностям, и, радуя встречных девушек идиотской улыбкой, думать о вечном, завтрашних измерениях и о том, что пиво стало другое – раньше за несколько минут оно не расслаивалось на две части разного цвета прямо в банке. Впрочем, глубокие мысли ни к чему не привели – вернулись на место, Агент пил уже в третьей компании, склейщики склеивали, Разум кемарил, в общем, наше отсутствие заметили только самарцы за соседним столиком, и, обозвав купленную за 200р щуку длиной в полметра «мальком», пришли к выводу, что нас наебали. «Наебали-наебали», думал я, чередуя пиво с водкой, и шашлык с сушеной рыбой.

С неба капали первые капли случайного дождика, кто-то из местных попытался замутить пьяные разборки, приехал патрульный «козел» с ментами, и как-то мероприятие начало само собой сворачиваться. Плешивый зачинщик разборки растворился в воздухе, Агент героически вызвался продолжать пьянку, местные расслабились, и я отчислился в номер для подготовки к тяжелому рабочему дню. Попытавшись поставить ядренбатон на прогрев, я заснул на койке прямо в одежде, проснулся среди ночи от рвотных позывов (все-таки рыба была не очень свежей), и, сам того не замечая, вплыл в новый день.

Погода за окном испортилась, дождь лил и лил, в ресторане в тарелке хлюпала недожаренная яичница с синтетическими сосисками, в голове вяло ворочались мысли «какая же улица… половая? Нет, Полевая вроде… ладно, если что, звоню коллегам»... Время уходило, дождь не прекращался, и, попрощавшись с красно-синими, я решительно шагнул под ливень, силясь успеть если не к началу рабочего дня, то к окончанию утреннего чая-кофе. Как водится в таких случаях, доверившись прогнозу погоды, никакого зонтика я с собой не взял, и мгновенно промокнув, бодрым шагом, расплескивая колесами ядренбатона стремительно набирающие размеры лужи, поскакал к месту работы - как и говорилось по телефону, повернул на первом светофоре направо, однако ничего похожего там не обнаружилось. Прокляв все, дважды позвонив в офис ребятам, которые ездили на монтаж, и, получив указания «вернись к гостинице и иди мимо магазина» где-то в двадцати минутах ходьбы от оной, решил угадать, где же тут эта улица. Улица, конечно, нашлась, но направление было выбрано неверно – поэтому прыжки с едренбатоном через трамвайные пути пришлось проделать дважды – сначала пройдя эту полуторакилометровую дистанцию в один конец, а затем в обратный.

На посту охраны вид у меня был откровенно жалкий: вода ручьями стекала с меня на пол, выжимать одежду было уже поздно, хоть едренбатону было пофиг, зато ноутбучная сумка и все документы промокли насквозь. Однако все прошло более-менее – прибор встал на измерения, мне оформили все бумажки, напоили чаем с клубникой, а один из ветеранов-работников даже очень тепло вспомнил моего покойного папу, в общем, мучавшее меня похмелье после холодной ванны под дождем ничуть не помешало справиться с запланированной работой, даже наоборот, вызвал сочувствие и понимание у местных работников – во всяком случае, извинялись за погоду они очень долго и в восторженных тонах рекламировали набережную. О том, что я заодно приехал и на футбол, я умолчал, впрочем, эта тема была им далека – больше всего их интересовала рыбалка, и, стоило мне только спросить, что там за рыбка на фотографии, как на меня вылилась тонна информации о том, где как клюет, ловится, на что, где плыть и так далее.
Закончился день двумя простыми усилиями – марш-бросок по маршруту «магазин-дно-гостиница» и сверхусилие по доставанию себя из горячей ванной, лежа в которой, я попивал холодное пиво c рыбкой и сухариками, отходил от утреннего дождичка и вдыхал непередаваемый запах сохнущих кроссовок, разнесшийся, похоже, по всему гостиничному крылу. Выспаться, правда, не получилось – в гостиничном ресторане гуляли выпускники, и помимо пьяных малолетних воплей и унца-унцовских мелодий из-за открытой балконной двери.

Вторник начался лениво – суточный тест должен был простоять до обеда, и руками в этот момент его можно было не трогать. На завтрак в этот раз я попросил кусок курицы с гречкой, и, закусив это резинотехническое изделие глазированным сырком и булочкой, выдвинулся на место работы.
Измерения были более-менее, частота держалась, и я, ничтоже сумняшеся, начал лепить было итоговый результат в духе «все заипись». Но не тут-то было – в один прекрасный момент комп зависает и все, здравствуйте, сутки номер два… Однако где наша не пропадала – на оставшийся от суток хвостик тест перезапускается, и срочно начинают изыскиваться меры – как же склеить два куска измерений в одно. Через полчаса сексу с Майкрософт офисом результат прекрасно получается – несмотря на то, что файл-исходник заканчивается далеко не тем форматом, что было, софтина исправно показывает график полных измерений и замечательно пересчитывает статистику. Статистика, понятное дело, в нормы укладывается еле-еле, но у нас не выставка достижений народного хозяйства, поэтому сойдет. Тем более что местных это, похоже, особо не интересует – им интересна финальная часть с выдергиванием плат на ходу и перенастройками рабочей системы, которая с блеском проходит на их глазах и все, что остается – распечатать протоколы, расписаться, поставить печать «убыл» на командировочном и собственно убыть домой.

В суете выясняется, что московский поезд «Жигули» я уже на абордаж взять не смогу – цигель-цигель успел сделать ай-люлю. После него идут фееричнейшие составы навроде Бишкек-Москва и Ташкент-Москва, про которые местные, оживляясь, рассказывают «вот у меня брат ездил, взял билет, заходит в купе, а там сидят шесть узбеков, на требование очистить место говорят «моя деньги плятиль». Мрачнею – в планер едренбатон впихнуть можно только в багаж, при проебе которого на работу придется ходить не один год исключительно за обедами в столовку. Справившись, где находятся ближайшие железнодорожные кассы, беру на буксир едренбатон на колесах, закидываю на плечо сразу потяжелевший ноутбук, и мрачно плетусь в гостиницу.
В гостинице веселая суматоха – приехало очередное стадо командировочных, которые, свисая галстуками с упакованных в мятые рубашки с лопающимися пуговицами животами, старательно заполняют гостиничные анкетки. Бросаю едренбатон в номер, иду в кассы. От безысходности тыкаю пальцем в справочный автомат, а нет ли ща поездов на Москву. Оказывается, есть, оказывается, через 10 минут уходят эти злоебучие «Жигули», на которые, если бы я не слушал местных работничков, я вполне мог успеть. Матюкаясь, смотрю дальше – Уфа, Бишкек, Ташкент… Уфа? Через час? Блин! Рвусь в кассу и говорю «мне билет на уфимский, который через час». Кассирша смотрит на меня удивленными глазами, вбивает что-то в компьютер и говорит «и когда он расписание успел поменять, вам оформлять?». Да, оформлять! Однако на билете печатается 16:48, забавно контрастирующее с 16:50 на стене… Кассирша в полных непонятках, я собираюсь уходить в авиакассы, и тут кто-то ей подсказывает – уфимский поезд опаздывает. «Успеешь, сынок, если нет – тебе все деньги вернут, на опаздывающих поездах всегда так» - говорит кассирша, пробивает билет, и я бегом несусь в гостиницу, думая, как сейчас командировочным галстукатым дятлам не повезет, когда я полезу без очереди.
Дятлов уже нет, администратор пытается качать права, что я не заплатил, я говорю «выписывайте меня нах, ща заплачУ», в результате чего у меня отказываются брать деньги пока я не сдам номер горничной. Мля, пока ищу эту горничную, умудряюсь наконец дозвониться до заказа такси («да, сейчас машину, и побыстрее»), привести едренбатон и прочее шмотье в боевое состояние и несколько раз перенервничать. Наконец, номер сдан, роспись поставлена, галопом, как запряженный в едренбатон конь, несусь платить-оформляться. Звонок такси застает меня за засовыванием сдачи в карман, выскакиваю на улицу, не утруждаясь установкой ядренчемодана на колеса – хрен бы с ним, поролона хватит выдержать пару-тройку ударов о ступеньки. Кидаю ящик в багажник, прыгаю в машину и говорю «на вокзал, поскорее».

Поскорее получается плохо – из-за ДТП стоят трамваи и полцентра Самары – сплошная пробка. Водила, молодой парень, слегка извиняясь, говорит «все с работы поехали», и какими-то огородами, постояв минут пять и то перед самым вокзалом, десантирует меня возле синего МПСного фаллоса, устремившегося в вечернее самарское небо. Оказывается, с меня всего-то 150 рублей, но полтинника сдачи у него нет. На несколько вялых попыток отдать 200 водила не реагирует и убегает куда-то менять деньги, чтобы все было правильно и точно. Со вздохом дожидаюсь, благодарю, и влетаю со всем барахлом на вокзал.
Успел. Поезд еще не пришел, только-только отходят предыдущие припозднившиеся составы, можно немного расслабиться. Однако какая-то нервозность и наэлектризованность остается – зачем-то начинаю носиться с едренбатоном кругами по вокзалу, вызывая косые взгляды ментов и удивленные населения. Напсиховавшись, выхожу на платформу, дожидаюсь поезда и закидываю шмотье в последний, самый облупленный и ржавый вагон стремительно опаздывающего на час с лишним «Башкортостана».

В купе кроме меня и духоты – никого. Неужели повезло и поеду по-царски? Нифига, в купе заходят две страхолюдные хохлушки поперек себя шире, знакомятся и сообщают, что у них верхние полки и полно лишней жратвы. Есть почему-то не хочется, хочется, чтобы наконец этот чертов поезд поехал в Москву. Трогаемся, хохлушки раскладывают свой мешок с едой и начинают перемывать кости родственничкам. Я бездельничаю, наконец, после часа трапезы они утомляются и лезут на свои верхние полки спать. Мне спать не хочется, но делать нефиг, поэтому достаю ноутбук и решаю немножко поработать. Работа, как ни странно, идет полным ходом, тексты от софтины для сертификации очередной железки отскакивают как от зубов, однако и это надоедает.

Ради интереса поднимаю жопорез на мобиле и сижу в инете – на «Песках» обсуждается кто как пил-блевал в Самаре, в аське удивленный начальник спрашивает, приеду ли я к пятнице (гы-гы, приеду-то я завтра, пусть тебе будет сюрприз), в общем, все путем. Наконец, батарейки в мобиле начинают садиться, я сворачиваю лавочку и вновь принимаюсь за работу, на этот раз, лежа на пузе и задрав ароматные после недовысохших за ночь кроссовок носки поближе к обитательницам верхних полок. Однако, в Сызрани идиллия заканчивается – нижнюю полку напротив занимает довольно симпатичная мамаша-блондинка с сыном лет четырех. Малец сначала бодро осваивается, но, натолкнувшись на мой задумчивый взгляд, стихает и начинает на сон грядущий разламывать свежекупленный мамочкой «камазик с открывающимся кузовом». Работа останавливается, ноутбук летит в сумку, ложусь спать и пытаюсь заснуть. Хрена с два – духота стоит адская и пот льет в три ручья, все-таки пятеро, один из которых ребенок, в одном купе многовато.

За всю последующую ночь сон ко мне так и не пришел дольше, чем минут на двадцать – помимо духоты одна из теток на верхней полке оглушительно храпела. Утро, остановка в Рязани – поезд опаздывает уже всего на 15 минут и идея, будоражившая меня весь предыдущий вечер, начинает обрастать контурами реальности. Завтракать иду в вагон-ресторан, еле-еле дождавшись его открытия в восемь, уже за Окой. Проигнорировав аппетитно завернутые со вчерашнего (или позавчерашнего) дня в целлофановую пленку вторые блюда, беру горшок солянки и завтракаю его содержимым за пять минут. Маловато будет, но сам горшок пожирать уже неохота – беру чай и всяких печеньев-вафель, после чего сижу где-то полчаса, лениво пялясь на проплывающие за окном подмосковные пейзажи. Звоню на работу – как и ожидалось, хрен там, а не машина с вокзала, хочешь едренбатон с комфортом возить – бери такси за свои…

Возвращаюсь в купе, остаток дороги однообразно тянется под бубнение мальчонки «А скоро мы приедем? Уже Москва? А где Илюша?». Наконец, город, вокзал, выхожу из вагона и попадаю под проливной дождь не хуже самарского. Несмотря на то, что из последнего вагона под крышу идти всего пару минут, промокаю в очередной раз насквозь.
На работу как на праздник – на метро, с намертво промокшей карточкой. В кассу очередь, но ушлый пацан проводит за 20 рублей по студенческому проездному – фиг с ними, с 3 рублями разницы.

Добираюсь до ближайшего к конторе метро, пока жду дежурную машину, звоню старому знакомому, и с улыбкой вспоминаю историю нашего знакомства – работаем с напарником на монтаже, я отхожу до ветра, напарник подвязывает кабели и спрашивает у Виталика – «как кабели будем подвязывать, красиво делать только там где видно, или везде», на что тот отвечает «везде, конечно, так эстетичней, я видный эстет», а потом, когда я возвращаюсь, напарник спрашивает уже у меня, скотина, «как будем делать, как обычно или для эстетов», на что я, не подозревая подвоха, говорю «как обычно, сам же знаешь, все эстеты – педерасты». Дозваниваюсь – от той истории давно не осталось осадка, Виталик рад меня слышать, погода зашибись, не так уж и холодно, но сильный ветер, жизнь прекрасно, железки работают, в общем, все зашибись.

Подъезжает дежурка, за рулем Львович, старый прожженный мясной болельщик и игрок самого дубля самого «Локомотива» тысячадевятьсотшестьдесятлохматого года. Услышав, что я из Самары, складывает два плюс два и начинает глумиться, мол, совместил неприятное с бесполезным, и все такое. Тем временем мы едем не в контору, а на рынок – другой водитель, закупая продукты для столовки, забыл ключи в машине и захлопнул их. Время уходит и уходит. Наконец, офис, красно-белый замначальника департамента «Из Самары? Ох, как там вас и вздули», непосредственный начальник «Вернулся? Зашибись, завтра поедешь делать переключения, чтоб все было замечательно», переодевание в сухое в кабинке туалета, брошенные под столом едренбатон, ароматно-потное шмотье и неразобранное барахло в ноутбучной сумке, поход в бухгалтерию отчитываться и забирать конвертик с премией, и, наконец, очередная поездка на дежурке, во время которой Львович трепет о том, какой я гад и мерзавец, пробиваю выезда за казенные деньги, причем трепет именно тем, кто разболтает абсолютно всем – охраннику и двум девицам, из дилерского и закупочного отделов. Невесело, но терплю.

Самое обидное – в переходе метро. Авиакасса. Билетов в Калининград на четырехчасовой рейс нет. Вообще. Все выстраиваемые со вчерашнего дня планы превратить командировку в двойник рушатся, тоненький подзуживающий голосок «а слабо вписаться в планер в аэропорту» тонет под стремительно выплывающими из глубин организма усталостью, недосыпом и раздражением. С пудовыми гирями на ногах плетусь домой, открываю холодильник и отрываюсь на не очень вкусной, не сильно здоровой, но все-таки пище. Время за чтением «Песков» идет в каком-то полусне, перемежаемом приступами раздражения при виде особо одиозных персонажей и выбросов их мыслей, и вот уже вечер, и жизнь начинает налаживаться – судя по онлайну, в Калининграде забивает Иван Таранов, лохо сливает, мясо тоже не отстает (аукнулось конторским мясным сегодняшнее глумление), и вот наши удерживают победный счет, и все становится не так уж плохо. Завтра на работу опаздывать нельзя, поэтому ложусь спать пораньше. Мне снится стадион «Балтика», забитый гол ЦСКА, мокрая калининградская брусчатка под свинцовым небом, и трамвай, выезжающий на залитую солнцем самарскую набережную.

Хотя бы во сне двойник все-таки состоялся...

авб: Грызли.. Серёж... Респект за Отчёт. Который раз читаю твои отчёты, ловлю ся на мысли... -здОрово Серёжа пишет. А ведь, не журналист ни фейхуа...
В нонешнем про ядрёнбатон раза в три больше, чем не то что про футбол, про пил-блевал, однако ...полюбил я сей девайз, дважды представил его промокшим и с острыми краями.
:). Пиши ещё, Серёж. У тя Получается.